О революции на улице Грушевского

В центре Киева четвертый день продолжаются столкновения. Демонстранты кидают камни и "коктейли Молотова", жгут полицейские машины. Стражи порядка применяют светошумовые гранаты, слезоточивый газ и резиновые пули. Число раненых с обеих сторон перевалило за сотню.

Лидера оппозиционной партии "УДАР" Виталия Кличко, попытавшегося, взобравшись на крышу автобуса и воззвать к благоразумию, собственные сторонники окатили пеной из огнетушителя.

В среду пришло сообщение о двух активистах Евромайдана, скончавшихся от огнестрельных ранений.

Наблюдатели цитируют классика украинской литературы Павла Тычину: "На майдане возле церкви революция идет".

Прокремлевские комментаторы откликаются на происходящее в духе: "Как же это они еще живут при такой нестабильности, и какое счастье, что у нас все по-другому!"

Запад призывает всех к сдержанности и предостерегает украинские власти от избыточного применения силы.

Российские оппозиционеры, с одной стороны, подчеркивают, что народ имеет право на протест и завидуют гражданской активности соседей белой завистью, с другой стороны, указывают, что насилие неприемлемо.

Локомотивы и демоны

В жизни немного явлений столь противоречивых, как революции.

Маркс превозносил их как "локомотивы истории" - правда, не распространялся о том, сколько людей порой гибнет под колесами Джаггернаута.

Лучше всех высказался, вероятно, Бисмарк: "Силу революциям придают не крайние требования меньшинства, а неудовлетворенные законные чаяния большинства".

Что, собственно, происходит на Украине? Масса народа недовольна политикой президента, прежде всего отказом от европейского будущего. Время идет, ничего не меняется. Кто-то в силу молодости и бурного темперамента переходит, как выражаются западные анархисты и антиглобалисты, к прямому действию.

"Майдан устал ждать. Люди снова не услышали того, чего хотели, и пошли без всякого плана делать то, что, по их мнению, может принести результат. В первых рядах стихийного протеста находятся молодые радикалы, которым плевать на легальные процедуры и холеных статусных политиков в дорогих костюмах", - заявил Русской службе Би-би-си киевский политолог Владимир Фесенко.

Умеренное большинство не одобряет радикализма, но при этом считает, что у радикалов есть своя правда, а правительство тоже не подарок.

Константин Паустовский, в 1911 году бывший учеником киевской гимназии, вспоминал, как его интеллигентный дядя при известии о ранении Столыпина сильно возбудился, заявил, что "должны же были этого прохвоста когда-нибудь убить", и побежал в город узнавать новости.

Сам дядя мухи бы не обидел. Но на каждого террориста приходились тысячи сочувствующих.

"Чем сильнее пресс, тем сильнее огонь под спудом тлеет, и тем страшнее потом взрывается. Николай I повесил декабристов, которые всего-то требовали конституции и освобождения крестьян. На сцену вышли народовольцы-бомбометатели. Александр III провел контрреформы, сведя на нет демократию Александра II, и черносотенец Победоносцев "над Россией простер совиные крыла" - появилось еще более разрушительное явление: революционеры-большевики. История мстит тем, кто не извлекает из ее ошибок уроки", - говорит российский политик Людмила Нарусова.

Здесь что примечательно. Вся порядочная Россия возмущалась Николаем I, который "125 в Сибирь сослал и пятерых повесил". Если бы в ту пору подобный военный мятеж случился в Британии, пятью повешенными не ограничилось бы. Но там существовали парламент и свобода печати, люди, по крайней мере, равные по общественному положению декабристам, имели легальную возможность критиковать и менять правительство.

Хорошо, когда власть периодически меняется мирным цивилизованным путем, и все, включая правителей, признают это естественным и нормальным. Выпускается пар, люди обретают надежду, гомеопатическими дозами происходят перемены, при этом ни с кем ничего худого не случается.

А если нет?

Во время грузинской "революции роз" весь мир обошла телевизионная картинка: сторонники Михаила Саакашвили буквально в шею выталкивали с парламентской трибуны Эдуарда Шеварднадзе.

Глубоко символично, если вдуматься! Правители определенного типа другого языка не понимают. Будут изворачиваться, тянуть время, обещать и обманывать, пойдут на преступление, в конце концов!

Когда случается революция, всегда виноваты две стороны. Причем власть виновата больше, ибо на то она и власть, чтобы вести себя мудро и ответственно.

Революция - беда и историческая кара, хорошего в ней мало. Невозможно не согласиться с Пушкиным: "Лучшие и прочнейшие изменения суть те, которые происходят без насильственных потрясений".

Но для этого надо, чтобы было развитие, а не застой, тем более не откат назад. Терпя, терпя, и камень треснет!

В этом случае остается одно: "уметь вовремя заканчивать революцию", как выразился в XIX веке один мудрый француз. Он знал, о чем говорил, поскольку в ту пору, по словам Герберта Уэллса, "парижскому рабочему сходить на баррикады было все равно, что лондонскому в паб".

Самые известные примеры того, как не надо делать революцию - Франция и Россия. "Либерте, эгалите и фратерните" кончились гильотиной. Через три месяца после "улыбающегося" Февраля Александр Керенский сказал, что предпочел бы умереть с великой мечтой, чем видеть наступившее безобразие.

Самый лучший образец того, как надо, показали, пожалуй, чехи и словаки.

Во время "бархатной революции" 1989 года огромная толпа двигалась по центру Праги. Путь ей преградил единственный полицейский офицер, который, размахивая руками, кричал: "Сюда нельзя! Налево! Поворачивайте налево!!!".

"Никогда больше не пойдем налево!" - хором ответила толпа.

Через пару дней власть капитулировала. После этого - все, никаких "великих потрясений".

Когда Чехия и Словакия захотели развестись, в отличие от расположенной недалеко Югославии, не только не пролилось ни капли крови, но и мебель в заграничных представительствах бывшего единого государства поделили по-хорошему. А спустя еще какое-то время вместе вступили в Евросоюз и вновь стерли разделившую их границу.

Какой будет революция, зависит от общества, уровня культуры, гуманности и терпимости с обеих сторон.

Муаммара Каддафи бывшие подданные растерзали. Эрих Хонеккер был диктатором, но танки и авиацию против сограждан не бросал, и Германия, даже коммунистическая - не Ближний Восток. Ему комфортабельное изгнание. Венгерские коммунисты сыграли на опережение, сами инициировали реформы и стали респектабельными европейскими политиками и миллионерами.

Так что революции, как почти все на свете, бывают плохие и хорошие. А лучше всего совсем обойтись без них.

С наилучшими пожеланиями

Впрочем, к Украине все сказанное относится лишь отчасти. Она, слава Богу, пока живет не при открытой диктатуре, а значит, и о революции в классическом смысле слова речь не идет.

Основную ставку противники Виктора Януковича делают на выборы, уличные протесты - подручное средство. Тем, кто думает иначе, не мешает подумать еще раз.

Главное дожить до этих самых выборов, власти не пытаться завинтить гайки или подтасовать итоги голосования, а оппозиции слегка остыть.

"Ответственность за случившееся лежит на Януковиче. Вместе с тем насилие и поджоги - это никуда не годится. Я с некоторых пор невъездной в Украину, но очень люблю эту страну и желаю ей стать примером для России", - сказал мне на днях российский политик Борис Немцов.