Блог Кречетникова: остаться человеком в войне с террором
- Артем Кречетников
- Би-би-си, Москва
Автор фото, AP
В Пакистане повесили российского гражданина Ахласа Ахлака. В Чечне неизвестные в масках уничтожили около десяти домов, принадлежавших родственникам боевиков, участвовавших в нападении на Грозный.
Мне кажется, что после этих событий наш и без того несовершенный мир стал чуточку хуже. Почему, скажу чуть позже. Пока кратко напомню фабулу.
Ахлак - сын пакистанца и россиянки, родившийся и выросший в Волгограде. В возрасте 21 года он сам выбрал себе идентичность и судьбу, уехав в Пакистан и присоединившись к исламистскому подполью. В 2003 году его приговорили к повешению за участие в подготовке покушения на тогдашнего президента Первеза Мушаррафа, но, поскольку на тот момент в стране действовал мораторий на смертную казнь, она была заменена пожизненным заключением.
16 декабря талибы напали на школу в Пешаваре. Погибли 132 ребенка и девять учителей.
Это была не просто школа, а нечто вроде суворовского училища, где занималось много детей военных и полицейских. Талибы заявили, что таким образом мстили пакистанским силовикам за действия против них в провинции Северный Вазиристан.
Чудовищное, запредельное зверство! Не можем одолеть в бою, так на ваших детях отыграемся!
Понятно, что оставлять такое ЧП без реакции нельзя. Но решение властей Пакистана, на мой взгляд, тоже оказалась морально не безупречным.
За чужие грехи
Если бы отмена моратория на смертную казнь пролонгировалась в будущее, с этим можно было бы согласиться. Обстановка в стране критическая, не до гуманности, впредь за терроризм будем карать суровее.
Но Ахлак, сидя в тюрьме, не имел и не мог иметь никакого отношения к теракту в Пешаваре. 11 лет назад человеку подарили жизнь, а теперь сказали: нет, мы передумали, и все-таки тебя повесим, потому что кто-то где-то что-то натворил!
Краеугольные камни юриспруденции: никто не может быть наказан за действия, которых он лично не совершал; любое изменение законодательства, ухудшающее положение виновного, не может иметь обратной силы.
Мы быстро, просто и понятно объясняем, что случилось, почему это важно и что будет дальше.
эпизоды
Конец истории Реклама подкастов
В Чечне ситуация еще более скверная. Ахлак, по крайней мере, сам являлся боевиком, а здесь речь идет о родственниках.
"Если боевик в Чечне совершит убийство сотрудника полиции или иного человека, семья боевика будет немедленно выдворена за пределы Чечни без права возвращения, а дом снесен вместе с фундаментом", - написал Рамзан Кадыров в Instagram 5 декабря, на следующий день после вылазки в Грозном.
Фактически глава Чечни заявил следующее: знайте, что ваши семьи взяты нами в заложники и будут отвечать за ваши действия! Может, вы хоть их пожалеете и сложите оружие!
Что, в принципе, есть терроризм? Это когда люди, преследующие какие-то цели, шантажируют власть и общество жизнями неповинных граждан. Выполните наши требования, иначе будем их похищать, убивать и взрывать.
Тем самым террористы расписываются в собственной аморальности. Они исходят из того, что правительству людей должно быть жалко, а им не жалко никого. Именно поэтому терроризм считается отвратительным преступлением.
Но если государство в данном смысле станет с ними на одну доску, то чем оно от них будет отличаться?
Каждому - свое
Я не за миндальничанье.
Скажу больше: возможно, мое мнение не безупречно с точки зрения дистиллированного правосознания, но я не осуждаю ни американских силовиков, уничтожающих талибов и аль-каидовцев без суда ракетами с беспилотников, ни силовиков российских, которые, окружив дом, где засели отказывающиеся сдаваться боевики, просто сносят его, используя тяжелое оружие.
В первом случае преступников иначе вообще не достанешь, а во втором рискуй, понимаешь, жизнями своих людей, чтобы непременно взять их живыми, и потом адвокатов им, и гуманные условия содержания!
Но, повторяю, можно и нужно карать за действия, а не за сочувствие и образ мыслей, тем более, родственные отношения. Даже Сталин провозгласил: "Сын за отца не отвечает". Правда, декларация расходилась с делом, но хоть на словах признавал.
На пресс-конференции 18 декабря Владимир Путин выразил мнение, что родные боевиков, как правило, знают, чем занимаются их близкие.
Вероятно, в большинстве случаев так оно и есть. Но сочувствовать - еще не преступление.
Голос природы сильнее любых законов. Мать никогда не перестанет любить сына и переживать, не больно ли ему, не холодно ли. Даже если сын - чудовище. Требуя от матери донести на сына или отказать ему в крове и куске хлеба, мы перестанем быть людьми.
Преступлением является активное пособничество, скажем, снабжение боевиков оружием. Но в отношении каждого подозреваемого надо проводить расследование и предъявлять доказательства.
Путин заметил, что Кадыров поддался эмоциям и сказал лишнее, что никто не может быть признан виновным без суда, и что с фактами сожжения домов разбирается Следственный комитет.
Честно говоря, сомнительно, что Кадырова и неизвестных в масках как-то накажут. Разбираться можно по-разному. Это вам не дела Навального или "болотников", в которые СК вцепляется, как щенок в хозяйский тапок, и треплет зубами, пока не разорвет. Но хоть дал оценку - и на том спасибо.
Групповые наказания за чужие грехи на государственном уровне последний раз практиковали нацисты, а перед ними - большевики во время Гражданской войны. Это справедливо зовется государственным терроризмом.
Из тьмы к свету
Идея коллективной ответственности идет даже не из Средневековья, а из первобытного зверства. В ветхозаветные времена действительно считалось, что есть "мы" и "они", каждый отвечает за всех, и все за каждого.
В фольклоре многих народов имеется похожий сюжет: чужое племя громит поселок, случайно спасается молодая женщина с ребенком в чреве или на руках, через двадцать лет богатырь складывает головы врагов к ногам счастливой мамы. И совершенно не обязательно тех самых людей, которые участвовали в давней расправе. Мораль ясна: мсти без разбора, и убивай всех, включая беременных и младенцев, чтобы не вырастали мстители.
Но мир обязан меняться, и постепенно меняется в лучшую сторону.
За покушение на его жизнь, организованное эмигрантами-роялистами, Наполеон расстрелял не занимавшегося никакой политикой герцога Энгиенского - потому что реальные виновники находились в Лондоне, и до них добраться он не мог.
Мир содрогнулся. Бонапарт до конца жизни понимал, что сделал что-то не то, без конца возвращался к теме, сказал в оправдание себе знаменитую фразу: "Это могло быть преступлением, но это не было ошибкой". Талейран переиначил: "Это хуже, чем преступление; это ошибка".
У генерала Ермолова абреки однажды похитили офицера и потребовали выкуп. Тот пригрозил повесить десять самых почтенных жителей аула, где располагался его штаб. Посредник поскакал сломя голову, вернулся и сообщил, что майора освободят, абреки только просят хотя бы десять рублей, чтобы не потерять лица.
"А могу и всех повесить", - сказал Ермолов, задумчиво обведя взглядом аул.
Выражение "ермоловские методы" стало нарицательным и употребляется отнюдь не в одобрительном смысле. А в наши дни его должны были бы судить.
Можно сказать: что генералу было делать - бросить своего человека на погибель, или заплатить, чтобы похищали снова и снова?
Ну, наверное, организовать экспедицию по спасению заложника, перебить побольше абреков, а если бы майор погиб при освобождении - как ни печально, но он был офицер, и войны без риска не бывает.
В годы Второй мировой ковровые бомбардировки густонаселенных городов считались нормальным и законным методом ведения войны. Подводилась теоретическая база: если можно убивать неприятельского солдата на фронте, то почему нельзя убивать рабочего в тылу, который вооружает солдата, и жену рабочего, которая создает для этого условия, кормя мужа котлетами и супом?
Логично? Вроде, да. Вот только сейчас это сочли бы военным преступлением. Возникли понятия точечных ударов и избыточного применения силы. Хотя, с другой стороны, требование воевать так, чтобы ни в коем случае не погиб ни один гражданский человек, равнозначно требованию капитуляции.
Автор фото, AP
В 2011 году радикально настроенный американский пастор Уэйн Сапп публично сжег экземпляр Корана. В афганском Мазари-Шарифе толпа разгромила миссию ООН, убив трех сотрудников и четырех охранников из Непала.
При чем здесь посторонние безоружные люди, которые Коран не жгли и знать не знали какого-то пастора?
С точки зрения первобытного сознания все правильно: мы боремся не с Уэйном Саппом, а с миром "неверных".
Так на то они и темные фанатики. А цивилизованным людям в голову не пришло, чтобы было неповадно, смести артиллерией жилые кварталы Мазари-Шарифа, откуда пришли нападавшие, или перевешать пару десятков талибов, сидевших на тот момент в афганских тюрьмах.
Можно сказать, что у каждой эпохи имеется свой допустимый уровень жестокости. Так не надо снижать моральную планку и равняться на худших. Даже если кипит разум возмущенный, и чешутся руки. Цель оправдывает не любые средства. Важно не только "что", но и "как".
